Ведь каким образом ГМ-культура получает устойчивость к вредителям? Благодаря трансгенной вставке она начинает выделять токсин, приводящий этих вредителей к гибели. Но, по данным американских, российских и китайских ученых, уже через несколько поколений среди насекомых появ—ляются устойчивые формы к используемым трансгенным токсинам, которые начинают пожирать растение в еще больших количествах. Естественный отбор еще никто не отменял!

Известия о появлении устойчивости к токсинам ГМ-растений у вредителей, которые должны бы погибать от этих самых токсинов, приходят все чаще. В результате неконтролируемого переноса трансгенных конструкций из ГМ-растений в обычные бактерии появляются новые патогенные штам—мы фитовирусов, намного более опасных, чем их природные предшественники.

Кроме того, в природе, как известно, свято место пусто не бывает, и экологическую нишу основного вредителя, против которого введен трансгенный токсин, занимают другие вредители, на борьбу с которыми никто не рассчитывал. Тот же колорадский жук, уничтоженный в результате выра—щивания ГМ-картофеля, оказался заменен на совку, а в некоторых агроценозах — на тлю. И нашествие этих вторичных вредителей влечет за собой еще большие финансовые потери фермеров.

Зато полезные насекомые, исторически связанные с этими растениями и не планировавшиеся к истреблению, исчезают. В мире сейчас очень актуальна тема массовой гибели пчел в различных регионах мира в последние годы. Например, в Азербайджане она произошла в результате высевания ГМ-кукурузы и картофеля в некоторых районах. В научных кругах продолжаются дискуссии о том, что трансгенный токсин, который выделяют многие ГМ-растения, является причиной их гибели. Но чтобы это окончательно доказать, нужно проводить принципиально иные, по сравнению с суще—ствующими, эксперименты. А ведь резкое сокращение популяций медоносной пчелы несет серьезную угрозу не только сельскому хозяйству и индустрии производства меда, но и биосфере в целом, поскольку данное насекомое является одним из основных опылителей многих растений.

Распространяющиеся по всему миру ГМО вытесняют другие сорта и породы растений, животных, грибов и микроорганизмов, обитающих на полях, где выращиваются трансгеники, и вокруг них. Быстрорастущие виды ГМ-организмов вытесняют обычные виды из естественных экосистем. На—пример, ГМ-бактерия, созданная как переработчик растительных отходов, серьезно уменьшила популяцию полезных грибов.

Весьма показательны результаты опытов с божьими коровками, поедающими тлю. Эта тля питается на ГМ-растениях. Так вот, пожирая тлю, божьи коровки быстро становятся бесплодными и перестают размножаться. В результате птицы, питающиеся божьей коровкой, сначала получают в ки—шечник бактерии, содержащие ГМ-вставки, а потом теряют пищу и вынуждены мигрировать, разнося эти самые бактерии все дальше.

Кроме того, в природе у каждого вида есть естественные враги и паразиты, не позволяющие ему чрезмерно размножаться. Воздействие ГМ-токсинов трансгенных растений на хищных и паразитических насекомых может привести к серьезным нарушениям этого равновесия, в том числе к некон—тролируемым вспышкам численности одних видов и вымиранию других.

Не менее опасно выглядит ситуация и с ГМ-животными, которых в мире создан уже целый ряд, включая экономически значимые виды. Трансгенные аналоги имеют, например, уже более 15 разных видов рыбы, таких как лосось, теляпия, карп. Американские специалисты из университета Пер—дью в штате Индиана создали компьютерную модель популяции из 60 тысяч диких рыб, в которую проникли 60 трансгенных особей. Результат — через 40 поколений, а в природе это всего несколько лет, более крупные трансгенные особи вытеснили всю популяцию диких сородичей. И это не про—сто домыслы, ведь сейчас регулярно происходит убегание из рыборазводных садков трансгенных рыб, например, теляпии, в дикую природу. Это несет реальную угрозу водным экологическим системам и будет происходить повсеместно.

На Кубе проводились эксперименты с трансгенной теляпией, являющейся озерной рыбой, с целью получить крупные быстрорастущие особи. Очень скоро выяснилось, что рыба каким-то образом приобрела способность выживать в соленой воде, что еще раз демонстрирует действие плейотроп—ного эффекта. Вместе со встроенным участком ДНК рыба получила свойства, которые не выявились сразу, и никто из специалистов не был способен это предвидеть.

Какими еще побочными свойствами обладают продукты генного манипулирования — одному Богу известно, ведь в природе тоже происходят мутации, в том числе и с попадающими в дикий мир ГМ-вставками.

Биолог помешал ложечкой кофе и сделал глоток. Напиток уже остыл, и ученый лишь покачал головой.

— В качестве пищи для размышления хочу добавить небольшое уточнение, — продолжил Баранов, — как уже было сказано, в мире на сегодняшний день выведено около тысячи ГМ-организмов. Из них только сотня разрешена к промышленному производству, остальное не решились выпус—тить в мир даже сами производители. И это не случайно. У самих микробиологов и вирусологов, создающих трансгенные микроорганизмы, работа с ними приравнена к четвертому уровню опасности. Чтобы вы могли полнее оценить ситуацию, добавлю, что к этому же уровню опасности относятся такие болезни, как лихорадка Эбола, чума и сибирская язва.

— Все настолько серьезно? — удивилась Алена. — Человек может погибнуть от ГМО?

— Напрямую — нет, — успокоил ученый. — Вероятность встраивания трансгенной конструкции из растения в геном млекопитающих и человека ничтожно мала. Как вы, наверное, знаете, все живые организмы, в том числе и человек, клетки которых имеют ядра, называются эукариотами. Так вот, клетки высших эукариот имеют сразу несколько изолирующих барьеров, которые весьма эффективно препятствуют горизонтальному переносу генов. Мы все-таки не бактерии. А перенос трансгенной конструкции в половые клетки и вовсе невероятен, так как они имеют так называемый гемато-тес—тикулярный барьер, непроницаемый для крупных молекул. На первый взгляд, никакой опасности не существует. Но это только на первый взгляд.

Не следует забывать, что и человек, и животные имеют симбионтов, в частности, кишечную бактериальную флору. А ведь именно бактериям, как мы уже знаем, свойственен горизонтальный перенос генов. Именно они, наши симбионты, получают трансгенные вставки. И никто не может уверен—но сказать, какие же свойства они получат в результате. Ведь, как уже было сказано, ГМО приобретают не только желаемые их создателями, но и непредсказуемые, зачастую неблагоприятные свойства и признаки. Продуктом мутировавших кишечных симбионтов могут стать токсичные, аллергенные, канцерогенные и мутагенные вещества, опасные для живых организмов.

Большинство сельскохозяйственных ГМ-культур помимо генов, придающих им нужные свойства, содержат гены устойчивости к антибиотикам в качестве маркеров, так называемый технологический мусор. Существует опасность того, что они могут быть перенесены в болезнетворные микроор—ганизмы, что вызовет их устойчивость к антибиотикам. Или, например, встроенный в ГМ-растение ген может перейти в микрофлору кишечника, в результате чего она может стать нечувствительной к антибиотикам. Как следствие — распространение новых штаммов болезнетворных бактерий. То есть вылечить инфекцию может оказаться невозможно.

На сегодняшний день в Испании, Нидерландах и Великобритании устойчивость к группе антибиотиков, которые используются для лечения легочных инфекций, хламидиозов и инфекций мочевыводящих путей, достигла 82 процентов.

В Англии на полях с ГМ-сортами растений были найдены сорта, несущие гены устойчивости к канамицину, неомицину, ампицилину, амоксицилину и гидромицину, одним из наиболее распространенных и эффективных антибиотиков.

Американская компания «Эпицит» недавно сообщила о создании и испытаниях сорта ГМ-кукурузы, вырабатывающей человеческие антитела на поверхностные белки спермы. С помощью этого трансгеника они планируют получение противозачаточных препаратов. Можно представить, к каким серьезным демографическим последствиям может привести неконтролируемое переопыление такого сорта с пищевой кукурузой.

В то же самое время на рисовых полях Калифорнии прямо среди пищевых сортов риса проводятся открытые испытания сортов риса, несущего человеческие белки лактоферин и лизозим, используемые в фармакологии. Также разрабатывается и культивируется большое число сортов риса и ку—курузы, несущих биологически активные вещества: вакцины, гормоны роста, факторы свертывания крови, человеческие антитела, индустриальные энзимы, подавляющие иммунитет цитокины и вызывающие аборт препараты. Все это призвано работать во благо фармакологии, но существует ог—ромный риск неконтролируемого использования такой продукции. Это может быть как уже названное переопыление с пищевыми сортами, так и распространение их в природе из растительных остатков.

При сборе урожая любой пищевой культуры на полях остается огромная масса растительных остатков — листвы, стеблей, корней. Вероятность прямого распространения трансгенных вакцин, входящих в состав этих трансгеников, в почвенных и поверхностных водах низка, однако все-таки не нулевая. Но значительно выше вероятность горизонтального переноса трансгенных конструкций в почвенные и другие бактерии, и как следствие — неконтролируемая вакцинация птиц и млекопитающих, обитающих в данной местности. И если окажется, что трансгенные вакцины создавались про—тив бактерий и вирусов, родственных человеческим болезнетворным бактериям и имеющих местных животных в качестве переносчиков, то такая вакцинация спровоцирует мощный естественный отбор среди этих патогенов, что приведет к формированию суперинфекций.

Не исключено появление трансгенных конструкций, которые будут «молчать» в растениях, но «заговорят» в кишечнике человека. Причем это может быть не какая-то новая инфекция, а патогенный штамм собственных кишечных бактерий-симбионтов.

Неконтролируемое распространение трансгенных вакцин в составе пищевых продуктов обладает не меньшим риском. В период беременности вместе с эмбрионом формируется и иммунная система человека. Она учится распознавать «свои» белки, не путая их в дальнейшем с «чужими». Если трансгенный белок вакцины попадет в это время в кровоток эмбриона, то иммунная система плода запомнит его как «свой», полезный белок. В результате родившийся ребенок не сможет вырабатывать иммунитет к данному заболеванию, всегда распознавая данную бактерию или вирус не как угро—зу, а как безвредный для организма элемент.

К тому же детский организм остро реагирует на «чужие» белки, к которым не адаптирован, отсюда — особенно высокая чувствительность детей к аллергенам. Особенно рискуют дети до четырех лет, они меньше всего защищены от воздействия чужеродных генов. Вот почему крайне важна не—возможность использовать ГМО в производстве детского питания.

Существует уже достаточно много доказательств аллергенного действия белков трансгенных растений. Частота пищевых заболеваний в США, где нет ограничений на использование ГМ — ингредиентов в пище и кормах, в 3–5 раз выше, чем в странах Скандинавии, где эти продукты не употреб—ляются. В России, по данным ведущих аллергологов, до начала массового использования в пище и кормах ГМ — ингредиентов, уровень аллергических заболеваний, особенно у детей, был в 5–7 раз ниже, чем в США. Сейчас мы догнали США по этому показателю.

Более половины трансгенных белков, обеспечивающих устойчивость растений к насекомым, грибковым и бактериальным заболеваниям токсичны и аллергенны.

Например, использование альбумина — гена из ДНК бразильского ореха при создании сорта ГМ — сои привело к тому, что значительное количество людей пострадало от обострения аллергических заболеваний.

К тому же вещества, предназначенные для борьбы с насекомыми, могут блокировать работу пищеварительного тракта не только у насекомых, но и у человека, а также влияют на поджелудочную железу.

Ряд трансгенных сортов кукурузы, табака и помидоров, устойчивых к насекомым вредителям, вырабатывают лигнин — вещество, препятствующее поражению растений. Он может разлагаться на токсичные и мутагенные фенолы и метанол. Поэтому увеличение содержания лигнина в плодах и ли—стьях растений опасно для человека.

Самым ярким примером токсичности ГМО стал случай с Японской Компанией Showa Denko K.K. ГМ-аминокислота, использованная при приготовлении лекарства — снотворного «Эл-триптофан», привела в США к смерти 37 человек, еще около полутора тысяч остались инвалидами на всю жизнь. Компания, чтобы не допустить скандала, без лишнего шума выплатила пострадавшим компенсацию в два миллиарда долларов.

Помимо этого существует и опасность химического отравления. Ведь неуклонное возрастание объемов применения ядовитых пестицидов и гербицидов отражается на здоровье сельскохозяйственных работников и работников плантаций. Из США приходят данные о том, что люди, многие годы работающие на засеянных трансгениками полях или живущие вокруг них, стали находить у себя растущие на коже пучки жестких черных волос. И это не шутка.

ГМО могут стать мутагенными и канцерогенными за счет их способности накапливать гербициды, пестициды и продукты их разложения. Например, гербицид глифосат, используемый при возделывании трансгенных сахарной свеклы и хлопчатника, является сильным канцерогеном и может вы—зывать лимфому — рак крови.

Некоторые гербициды могут оказывать негативное влияние на выживаемость и здоровье человеческих эмбрионов, а также вызывать мутации.

В результате внутриклеточных процессов, в сортах ГМ табака и риса, отличающихся повышенной урожайностью, накапливаются биологически активные вещества, способные спровоцировать развитие рака.

Соответственно в ГМ-продуктах могут содержаться продукты распада гербицидов, которые при попадании в организм человека могут образовать новые ядовитые соединения.

И еще обязательно надо сказать несколько слов о кормах, поскольку это напрямую связано с нашей безопасностью. — Баранов поднял указательный палец, подчеркивая важность сказанного. — По моему мнению, ГМ-корма для наших сельскохозяйственных животных, а также наших домаш—них любимцев — это вообще проблема проблем, поскольку у нас практически нет никакого контроля за ними. Все корма для животных, которые существуют на нашем рынке, — преимущественно корма, полученные из трансгенных культур и ввезенных к нам из-за рубежа. Мы неоднократно обна—руживали в наших лабораториях трансгенные компоненты, которые никак не обозначались поставщиками. Наши овечки, поросята, коровки, птички спокойно едят все это, а как оно влияет на их физиологическое состояние — никто вам не скажет. Как не скажет и того, как повлияют взятые от них мясо, молоко и яйца на наше с вами здоровье. А ведь если данные, полученные на крысах и мышах, экстраполировать на сельскую живность, то беда не за горами, она уже здесь.

Согласно утверждениям компаний, производящих ГМО, если коровы и козы питаются ГМ-кормами, то их молоко остается стопроцентно биологически чистым. Животное съедает корм, и ГМ-вставка в растении просто разрушается в процессе пищеварения. Однако, по данным ученых из Цент—ра контроля за молочными продуктами Мюнхенского технологического университета, в коровьем молоке были выявлены следы ГМ-растений. Исследовалось молоко коров, которых кормили трансгенной соей и кукурузой.

К этому добавлю исследования норвежского специалиста, доктора Терджа Траавика, который проводил эксперименты на крысах. Им получены данные, что вирус мозаики цветной капусты, который используется в зерновых ГМ-растениях в качестве средства доставки чужого гена в геном мо—дифицируемого растения, был найден в клетках тканей некоторых подопытных животных. Ранее считалось, что такое принципиально невозможно.

У нас в России был проведен уникальный эксперимент: беременных крыс кормили ГМ-соей. В результате более половины потомства погибло в первые недели жизни, а остальные оказались бесплодными. Помимо этого, крысята родились слабыми, болезненными, с множественными патология—ми, фактически недееспособными.

А исследования крыс, питавшихся ГМ-картофелем, показали ухудшение состава крови, возникновение аномалий в размерах внутренних органов, множество животных погибло. Практически у всех погибших была выявлена патология тонкого и толстого кишечников.

На последнем Всемирном форуме производителей экологической и безопасной сельскохозяйственной продукции Терра Мадре (Terra Madre) в Италии, где собралось около восьми тысяч представителей со всех континентов, ученые из канадской делегации задали мне конкретный вопрос: «Скажи—те, российские ученые исследовали влияние ГМ-кормов на сельскохозяйственных животных и ГМ-продуктов, полученных от таких животных, на человека?» Я ответил, что о таких работах в нашей стране мне не известно. На что канадцы заявили: «Это глобальная, мировая проблема! У нас в Ка—наде, где выращиваются в основном трансгенные культуры, мы обратили внимание на то, что потребление ГМ-корма совершенно очевидно влияет на плодовитость свиней. У них в помете стало меньше поросят почти в два раза. Причем поросята отличаются по размеру и состоянию здоровья, на—блюдается большая смертность в первые недели жизни».

Баранов поставил остывший кофе на стол.

— Вы понимаете, Алена Викторовна, — продолжил ученый, — в Канаде есть озабоченность, поскольку они уже не гипотетически, а напрямую столкнулись с этой проблемой и их это заботит. У них на повестке дня уже стоит вопрос «А что будет с нашими женщинами, которые будут есть транс—генное мясо, и не произойдет ли с ними нечто подобное?» А мы по-прежнему продолжаем беззаботно употреблять ГМО, и нам все нипочем!

Подытоживая вышесказанное, остается добавить, что общий вывод ученых стран ЕС: введение ГМ-продуктов в пищевую цепочку человека может привести к непредсказуемому воздействию на его здоровье.

Полный комплекс исследований о влиянии ГМО на организм человека и животных еще не проведен. Оценка пищевых рисков от потребления ГМ-продуктов сейчас возможна на основании отрывочных данных и разрозненных научных фактов. Нам жизненно необходимы всеобъемлющие и, са—мое главное, независимые научные исследования под наблюдением общественных организаций и широким оповещением людей о ходе их проведения.

Баранов замолчал, и Алена несколько мгновений обдумывала услышанное.

— Жутковатая получается картина, — произнесла она, — а какова ситуация с ГМО у нас в России?

— О, в России экспансия прошла незаметно, — саркастически усмехнулся Баранов, — мы ежедневно потребляем ГМО на протяжении почти десяти лет.

— Что, вот так все просто? — удивилась Алена.

— В общем-то, да, — подтвердил ученый, — в России даже не существует внятного законодательства, которое бы регулировало использование ГМО. По закону в России нельзя выращивать ГМ-растения в промышленных масштабах, так что все ГМО в наших продуктах — импортные. Причем та—кой запрет действует де-факто, поскольку нельзя в России выращивать не все ГМ-культуры, но лишь те, что не получили от Государственной экологической экспертизы заключения, подтверждающего их безопасность. Кстати, стоит подчеркнуть, что в нашей стране формально не существует зако—нодательных актов, запрещающих выращивание любых трансгенов. Мы, по крайней мере официально, трансгены не выращиваем. Но в составе импортных продуктов употребляем их в огромных количествах, ведь эти трансгены одобрены Институтом Питания РАМН и утверждены главным сани—тарным врачом страны Онищенко. Эти господа считают их безопасными.

Первым ГМО, официально получившим прописку в России, стала соя производства компании «Монсанто», устойчивая к гербициду глифосат, он же «Раундап». Всего же на сегодняшний день в России официально зарегистрировано 16 линий ГМ-культур. Среди разрешенных организмов: по четыре сорта картофеля и сои, один сорт риса, два сорта сахарной свеклы и пять сортов кукурузы. Причем, два сорта картофеля произведены уже у нас, в Центре «Биоинженерия» РАН под руководством академика Скрябина. Остальные ГМО принадлежат американской «Монсанто», швейцар—ской «Сингента» и немецкой «Байер».

— А как была доказана их безопасность? — Алена выделила этот вопрос в блокноте жирной линией, как один из наиболее важных.

— Фактически никак! — усмехнулся Баранов. — Как заявила заместитель директора Центра «Биоинженерия» РАН госпожа Камионская: «Наше дело создавать трансгены, а проверять их безопасность должны другие». Причем, кто же именно эти «другие», для всей страны остается загадкой. А ведь 16 линий отнюдь не мало. Данные ингредиенты используются практически во всех основных продуктах, таких как хлеб, кукурузные хлопья, кондитерские изделия, мясомолочная продукция, соки и даже детское питание. Чаще всего у нас в России трансгены встречаются в продуктах, содер—жащих сою, — в 17,7 процента мясных полуфабрикатов, в 16,7 процента хлебобулочных и мукомольно-крупяных изделий, в 16,4 процента соевых продуктов. В группу риска также входят шоколад, газировка, чипсы, детские молочные смеси.

Точных данных по трансгенным продуктам и прочим продуктам, содержащим ГМ-компоненты, поступающим на российские прилавки, нет. В мире этот список насчитывает несколько сот наименований, и все они могут импортироваться в Россию.

Например, по данным Минздрава, в России зарегистрировано 59 пищевых ГМ-продуктов, в том числе 11 напитков и коктейлей, 4 специализированных продуктов для спортсменов, 22 пищевые добавки, 3 вида мороженого, 3 вида вегетарианских гамбургеров и 16 других белковых продуктов.

Но по данным Института питания, трансгенные соя и кукуруза присутствовали в 61 продукте, а именно в муке, колбасах, напитках, пищевых добавках, детском питании.

По данным же российского отделения «Гринпис», все двенадцать крупнейших международных пищевых корпораций поставляют в Россию не менее 77 пищевых ГМ-продуктов, а это сотни наименований кондитерских и хлебобулочных изделий, жиров, приправ, напитков. Причем за последние три года импорт в Россию ГМО увеличился в сто раз. Более 50 процентов импортируемой в страну пищевой продукции и 80 процентов кормов содержат зерно или продукты переработки генно-модифицированных сои, кукурузы, рапса, а также некоторые виды плодов и овощей. В настоящее вре—мя, по оценкам экспертов, в реализации населению могут находиться содержащие ГМ-компоненты: 80 процентов соевых продуктов, 80 процентов овощных консервов, 70 процентов мясных продуктов, 70 процентов кондитерских изделий, 50 процентов фруктов и овощей, 15–20 процентов молоч—ных продуктов и 90 процентов пищевых смесей для детей. Кроме того, на рынке России находятся ГМ-сорта томатов, кабачков, рапса, папайи, дыни и других, которые еще не прошли регистрацию в нашей стране.

В России существование ГМ-продуктов выгодно и производителям, и ритейлерам, поскольку никаких сколько-нибудь серьезных санкций за это не предусмотрено. ГМ-продукты привлекательны для розничной торговли. Например, генно-модифицированные овощи и фрукты стоят в 4–5 раз де—шевле, чем их натуральные аналоги. Ритейлерам, работающим в низком и среднем ценовых сегментах, торговать ими очень выгодно. Так как сегодня никто в мире не может предоставить точных научных данных о том, что ГМО наносят ущерб здоровью человека, то пока нельзя юридически ут—верждать, что человечество травят трансгенными продуктами. А пока вред от ГМО не очевиден, отказываться от них продавцам не выгодно. Кстати, единственным ритейлером среднего ценового сегмента, открыто признавшим, что торгует ГМО, стала сеть гипермаркетов «Ашан». Да и то, заявле—ние было сделано на страницах французских СМИ. Свою позицию руководство компании обосновало тем, что, отказавшись от ГМ-продуктов в России, сеть не сможет проводить нынешнюю ценовую политику.

— Но неужели у нас в стране нет специализированных лабораторий, которые могли бы выявлять вредные ГМ-продукты? — Алена подчеркнула в блокноте очередной вопрос интервью. — Ведь кто-то должен следить за этим?

Баранов усмехнулся.

— Все разрешенные ГМО могут применяться в любом продукте, даже, повторюсь, в детском питании. Правда, производитель должен в таком случае указать на упаковке факт наличия ГМО, но на практике это условие зачастую обходится. Но дело даже не в экспертизах как таковых. Произво—дители, которые хотят получить соответствующие сертификаты, приносят в лаборатории образцы продукции без ГМО. Сколько-нибудь объективная картина может появиться, только если проводить регулярные проверки.

Статистически достоверных и, тем более, подтвержденных фактов негативного влияния на здоровье человека ГМ-компонентов нигде в мире не существует, и таких исследований не проводилось. Имеющиеся в нашем распоряжении данные получены только на экспериментальных животных. К тому же и они зачастую противоречивы, так как выполняются разными учеными, часто — представителями фирм-создателей ГМО, и крайне редко — по госзаказу.

Производители трансгенов отказываются предоставлять ученым и экологам информацию о своих продуктах. В Европе дело доходит даже до судов. У нас с получением информации о трансгениках дело обстоит не лучше. Сторонники ГМО вообще отказываются признавать «Гринпис» авторите—том в области трансгенов и предоставлять экологам информацию по их первому требованию. Главный диетолог Минздрава, директор Института питания РАМН Виктор Тутельян однозначно заявил, что часть информации может быть конфиденциальной, и он не понимает, почему должен предостав—лять ее общественной организации. Местный «Гринпис» даже судился с ними, кажется, без особых результатов. А тем временем, как мы уже сказали, институт уже провел 16 ГМО в государственную регистрацию.

Поймать же за руку производителей, протаскивающих на рынок неразрешенное ГМО, очень сложно. Существующие методы анализа выявляют только хорошо известные трансгены. Необходимо вводить новые, более эффективные технологии. Кроме того, данные отечественных лабораторий, определявших безопасность ГМО, внедряемых в России, вызывают сомнения как недостаточно полные. В настоящее время в стране катастрофически не хватает законодательно сертифицированных лабораторий в области определения ГМО. А лабораторий, способных выявлять ГМО и достоверно определять их содержание, в России всего три.

Причем, если все лаборатории Госсанэпиднадзора, единственные административные учреждения, которые могут контролировать оборот ГМО, будут регулярно делать анализы продукции на их содержание, то они охватят всего два процента от необходимого объема пищевых продуктов и пище—вого сельскохозяйственного сырья. Корма вообще не контролируются.

А самое главное, не существует надежных методов определения последствий распространения ГМО и их продуктов для природы и человека. Многие негативные эффекты ГМО, как я уже сказал, проявятся лишь в чреде поколений. Без систематического мониторинга отсутствие дока—зательств вреда совершенно не означает отсутствие самого вреда.

Все говорят примерно об одном и том же: о недостатке информации. И те, кто выступает против распространения трансгенов на рынке, и те, кто стремится активно продвигать ГМО «в массы».

Необходимость проведения срочных государственных научных исследований в этой области неоднократно подчеркивалась в различных выступлениях ученых, государственных деятелей, представителей общественных организаций. Проблема ГМО вызывает множество споров и разногласий, как в обществе, так и в научном мире, потому в этом вопросе не обойтись без публичных, независимых исследований. По-хорошему, подобные работы должны были вестись пару десятков лет до того, как продукты поступили на рынок.

Ситуацию усугубляет и тот факт, что единого законодательства об использовании ГМ-продукции сегодня нет ни в США, ни в Европе, поэтому точных данных относительно оборота такого товара не существует. В России также нет целевой юридической законодательной базы для обязательно—го контроля наличия ГМО в пищевых продуктах, сельскохозяйственном пищевом сырье и кормах, вследствие чего практически нет и самого контроля за их оборотом. Да и контроль за правильностью маркировки состава пищевых продуктов практически отсутствует, по сути, каждый может напи—сать на своей упаковке что пожелает, — закончил ученый.

— Но почему нельзя решить эту проблему? — удивилась Алена. — Разве это так сложно? Привлечь больше исследовательских организаций, благо в России их немало, установить законодательную базу, выделить средства, в конце концов, это же в определенном аспекте безопасность страны!

— Совершенно верно! — согласился Баранов. — Я бы даже добавил, что с учетом того, что это достаточно долгая работа, было бы разумным и логичным ввести в стране временный мораторий на использование трангсенов до появления официальных результатов исследований. Кстати, стоить это будет не так уж и дорого в масштабах страны. По нашим подсчетам, порядка полумиллиона долларов США. Вот только вы забываете про одно маленькое обстоятельство.

— Какое же? — подняла брови Алена.

— Мощное лобби сторонников ГМО. Ведь на карту поставлены огромные прибыли, исчисляющиеся миллиардами долларов в год. И компании-производители трансгенов не скупятся на формирование прочных рядов своих «единомышленников».

— Вы хотите сказать, что они покупают себе сторонников? — Алена отчеркнула этот вопрос как один из наиболее важных.

— Скандалы, связанные с подкупом чиновников биотехническими компаниями, уже не редкость, — ответил ученый. — Достоверно известно, что ради продвижения своих ГМ-культур на рынки целевых стран владельцы трансгенов подкупали различных должностных лиц в таких странах, как Ин—дия, Индонезия, Шри-Ланка, также осуществлялись подобные попытки в странах Африки, и, судя по текущей ситуации, в ЮАР и Алжире им это удалось. Это единственные африканские страны, не отказавшиеся от ГМО.

— Скажите, Александр Сергеевич, — следующий вопрос закономерно вытекал из предыдущего, и не задать его Алена не могла, — а в нашей стране чиновники, ратующие за продвижение ГМО, тоже финансируются производителями трансгенов?

— Ну, подобной информации у нас нет, — улыбнулся Баранов, — и не думаю, что она есть у кого-то другого, иначе это был бы грандиозный скандал на всю страну и не только. Я могу говорить лишь о том, что известно наверняка. А наверняка известно о многочисленных грантах, выделяемых компаниями-производителями трансгенов некоторым нашим ученым.

— И вы можете привести примеры? — поинтересовалась Алена.

— Могу, отчего же нет. Секретом ни для кого это не является. Та же компания «Монсанто» грантовала академика Скрябина и возглавляемый им Центр «Биотехнология» РАН на исследование и создание ГМ-культур. В этих же целях опять же «Монсанто» неоднократно выделяла гранты Ти—мирязевской сельскохозяйственной академии, там вопросами ГМО занималась группа ученых, в том числе академик РАСХН Григорий Константинович Эрнст. Ну и конечно же получал гранты от «Монсанто» Институт Питания РАМН под руководством академика Тутельяна, в задачи которого входило определить, несут ли ГМО опасность нашим гражданам или нет. Результаты этих грантов всем известны: 16 линий ГМО официально разрешены в России Институтом Питания, 2 из которых созданы Центром «Биотехнология», — Баранов развел руками.

— Остается только добавить, — усмехнулся он, — что по странному стечению обстоятельств, вызванному, разумеется, простым совпадением, именно эти ученые в настоящее время энергично поддерживают идею трансгеников и активно продвигают ГМО на российском рынке.

— Интересная картинка, — хмыкнула Алена, — накануне нашего интервью я просматривала в интернете информацию по вопросу ГМО. Там можно найти целую баталию из выступлений различных сторонников и противников трансгенов. К сторонникам ГМО, как я поняла, относится и главный санитарный врач России Онищенко?

— Да, он прямо заявляет о своей позиции поддержки трансгенных продуктов, — подтвердил Баранов, — и среди чиновников, ратующих за приход ГМО на российский рынок, он не одинок.

Алена улыбнулась и изобразила движение ручки по бумаге:

— Опять же — например?

— Будет вам пример, — кивнул ученый, — более того, это будет весьма интересный пример. В прошлом году я был включен в состав экспертной комиссии по ГМО Государственной Экологической Экспертизы при Министерстве природных ресурсов РФ. Комиссия эта действовала в соответствии с приказом министра МПР Артюхова от 26.04.2001 года за номером 363. Членами комиссии были серьезные ученые: четыре кандидата и один доктор биологических наук, представляющие основные научные учреждения страны в области биологии. Руководил комиссией член-корреспондент РАН. Как видите, случайных людей в комиссии не было. Эта экспертная комиссия должна была рассмотреть на предмет биологической безопасности два сорта ГМ-картофеля компании «Монсанто», которые эта фирма пыталась поставить на российский рынок. Был тщательно изучен большой объем ин—формации, материалов и отчетов, сделанных по итогам полевой и экспериментальной проверок. Кстати, в ходе работы комиссии некоторые ее члены упоминали, что на них оказывается давление со стороны как представителей московского отделения «Монсанто», так и со стороны российских уче—ных, заинтересованных в продвижении ГМО, в частности, соответствующие телефонные звонки делал все тот же академик Скрябин. Однако, несмотря на это, 1 февраля 2002 года, комиссия пришла к заключению, что биологическая безопасность трансгенных сортов картофеля не доказана, и реко—мендовала не допускать их на российский рынок.

Вскоре наша комиссия приказом министра МПР Артюхова была распущена. Как нам объявили, вследствие того, что функции свои она исполнила полностью, больше исследовать нечего и потому необходимость в комиссии отпала. На первый взгляд, все логично, вот только совсем недавно я узнал, что подобная комиссия только что создана вновь, приказом все того же Артюхова, но уже в другом составе. У меня сам собой возник простой вопрос: чем же министра не устроил старый состав? Уж не тем ли, случайно, что результатами нашей работы осталось недовольно российское ГМ-лобби?

— Действительно странно, — согласилась Алена, — а это точная информация? Ошибки быть не может?

— Исключено, — Баранов отрицательно качнул головой, — руководителем новой комиссии назначен серьезный ученый, академик Российской Академии Сельскохозяйственных Наук Михаил Сергеевич Соколов, с которым я знаком уже очень давно.

— Все это более чем странно, — повторила она, подчеркивая заметку в блокноте жирной чертой.

В этот момент диктофон издал предательский писк, сообщая о том, что его батарейки собрались в мир иной.

— Похоже, наше интервью окончено? — весело прищурился Баранов.

— Похоже так, — Алена виновато улыбнулась, — на самом деле полученной информации мне хватит надолго, я даже всерьез переживаю, чтобы не запутаться в ней по неопытности.

— Ничего страшного! — ободрил ее ученый. — Если возникнут вопросы, вы не стесняйтесь, звоните, приезжайте, я буду рад помочь.

Они попрощались, и Алена покинула скромный кабинет ученого